Реквием каравану PQ-17. Мальчики с бантиками - Страница 42

— Не имею такой дурной привычки, сэр.

— И даже в этом… тоже нет ошибки?

Форстер смотрит на квитанцию шифровки, подсунутую к самому его носу. Палуба крейсера летит из-под ног влево — старшина животом упирается в стол. Затем палуба отлетает вправо — старшина наваливается спиной на пиллерс. Нет, такого парня не свалить ни на допросе, ни в качке.

— Я не ошибся, сэр, — упрямо заявляет он, глядя в лицо адмирала, а Хамильтон отпускает его:

— Иначе и быть не могло, Форстер… Напомните мне после похода, чтобы я поблагодарил вас.

Дешифровщик ушел, почти обиженный.

Королевская мадера еще стыла в бокале.

Адмирал посмотрел на часы — поздновато.

— Может, Дадли в Лондоне, глядя на ночь, выпил как следует?

Крейсер еще лежит на зигзаге. Волна кладет его на борт, и стрелки кренометров отдыхают у конца градусной шкалы. Ровно в 21.23 по Гринвичу радиорубка конвойного лидера стала принимать вторую шифровку от Д. Паунда. В ней было сказано: «Конвою строй рассеять… транспортам самостоятельно плыть к русским портам». Отходящим на запад кораблям охранения было приказано развить максимальную скорость.

— Не понимаю, — бормотал Хамильтон, — я не понимаю… Неужели возникшая угроза столь велика?..

Через 10 минут Дадли Паунд снова возник над караваном РQ-17 — как незримый, но требовательный дух. Лорд напомнил: «С четвертого июля конвой должен быть раздроблен». Если сэр Хамильтон и другие высшие офицеры еще могли связать этот поспешный отход на запад с предстоящим сражением с «Тирпитцем», то младшие офицеры были просто ошарашены. Они рассуждали так:

— Обычно нам, конвойным, всегда дается возможность для любой, самой смелой интерпретации высших приказов. Мы, конвойные, выполняя волю первого лорда, все-таки имеем право делать отклонения от приказов… В данном же случае Уайтхолл выразился столь непререкаемо, что никак нельзя уклониться от исполнения!

Роковое решение Уайтхолла входило в силу, и сэр Хамильтон велел на крейсера — к повороту! Крейсерское прикрытие, словно гарцуя в королевском манеже, исполнительно отвернуло на 180°. Но этим дело не кончилось…

Брум считал, что если крейсера спешат в битву, то его эсминцам сопровождения ничего не остается, как рвануть следом за ними, ибо линкоры и крейсера, конечно, хороши, но эсминцы в бою с «Тирпитцем» тоже не подкачают. К английским эсминцам примкнули и американские, как младшие братья, не желавшие в драке отставать от старших. Британский офицер наблюдения оставил нам запись:

...

«„Уайнрайт“ приближается к нам на очень высокой скорости с уверенным и щеголеватым видом (это похоже на американцев!). Вода буквально закипает под его форштевнем».

С палуб транспортов за всей этой судорогой поспешного отхода наблюдали вконец обалделые люди.

— Куда удираете?! — доносило оттуда выкрики. — Дезертиры… сволочи… лунатики… Или затряслись ваши шкуры на поганых скелетах? Вернитесь… Где ваша доблесть?

Брум с чистой совестью оповестил караван, что, судя по всему, ожидается хорошая потасовка с противником, а вы должны извинить нас за то, что покидаем вас в такой неприятный момент. На кораблях боевого эскорта уже поверили в необходимость отхода: Уайт-холлу, конечно же, лучше известна обстановка… Нервное напряжение офицеров передалось и матросам — без приказа они готовили оружие к битве. Корабли шли форсированным ходом, безжалостно пережигая в котлах многие тонны горючего. Крейсера, не жалея своих форштевней, дробили перед собой массу серых неряшливых льдов. Верткие эсминцы мчались за ними, как гончие по следу крупного зверя, и Хамильтон стал даже побаиваться столкновения. «Не наваливайтесь нам на корму», — передал он Бруму.

Они покидали караван на скорости в 25 узлов. А это такая приличная скорость, которая хороша в двух случаях: когда надо кого-либо догнать или надо от кого-то поскорей смыться.

С борта американской «Тускалузы» наивно запрашивали своих земляков: «Интересно, за что мы будем получать ордена?» Резкими и точными вспышками прожектора «Уиччита» дала честный ответ: «А черт его знает!..»

Внезапно появясь из тумана, немецкая подлодка едва успела принять балласт для ныряния, и над ней, ошалевшей от испуга, с ревом и грохотом, словно она попала под виадук с проходящим экспрессом, стремительно прокатил на запад длиннющий киль флагманского крейсера «Лондон»…

Этот лихой отход крейсеров и эсминцев тактически был проделан блестяще! Но этим никого не удивишь: англичане всегда умели маневрировать на морях и океанах…

Главное заключалось не в этом.

* * *

Великолепная и четкая организация конвоя РQ-17 была разрушена из Лондона в считанные минуты.

Распадение конвоя РQ-17 закончилось к 22.00 (по Гринвичу) в точке 76°00 северной широты и 28°00 восточной долготы.

Иначе говоря, немного к юго-востоку от Шпицбергена!

От этой точки до берегов Новой Земли было около 600 миль, а до Архангельска 800… Морские же мили — это не сухопутные километры: каждая миля содержит в себе 1852 метра.

Корабли нехотя расползались в стороны, и один очевидец пишет, что сейчас они больше всего напоминали побитых собак с поджатыми между ног хвостами.

Спасайся, кто может!

Это было настолько дико и невероятно, что покинутые сначала даже не могли полностью осознать того, что случилось. Одни в океане! И слышались наивные вопросы, которые могут задавать только вконец растерянные люди:

— А как же мы? Что же будет теперь с нами?..